Димитриевская родительская суббота в 2018 году приходится на 3 ноября.
   Первая панихида была совершена преподобным Сергием Радонежским 20 октября 1380 года перед праздником памяти великомученика Димитрия Солунского (8 ноября по новому стилю), небесного покровителя великого князя Димитрия Донского. Одержав победу на Куликовом поле, князь Димитрий совершил поименное поминовение павших на поле брани воинов накануне своего дня ангела.
   Шесть с лишним веков отделяет нас от того поминального дня, история которого уходит в глубь веков. Что значит он сегодня для нас? В чём особенный смысл этого поминального дня? Как мы, православные христиане, должны его проводить? Как правильно поминать усопших и молиться о них в Димитриевскую субботу? На эти вопросы мы попросили ответить настоятеля храма Положения Ризы Пресвятой Богородицы во Влахерне г.Миоры протоиерея Виктора Вабищевича.
- Этот день изначально был посвящён поминовению тех Христовых воинов, - отметил отец Виктор, -  которые отдали жизнь за Христа и за други своя в Куликовской битве. С тех пор  Церковь поминает в  этот день, названный народом Димитриевской  родительской субботой,  не только воинов,погибших за Отечество,  но и  всех  усопших православных христиан.
  Чтобы помянуть своих почивших родственников церковно, необходимо прийти в храм на богослужение вечером в пятницу накануне родительской субботы. В это время совершается великая панихида, или парастас. Всё вечернее богослужение посвящено молитве за умерших. Утром, в саму поминальную субботу, совершается заупокойная Божественная литургия, после которой служится общая панихида. 
    В дни поминовения усопших православные христиане передают в храм записки с именами своих почивших родственников. При этом нужно помнить, что в эти записки можно заносить имена только тех умерших, которые при жизни были крещены. О некрещеных же можно возносить личные молитвы дома или над их могилой на кладбище. Если вы не услышали упоминания имен ваших родственников на ектении (молитвенном прошении), не стоит смущаться. Главное поминовение происходит на проскомидии при вынимании частиц из просфор. Во время заупокойной ектении можно по своему помяннику помолиться о близких.
  В эти дни свечи положено ставить к Распятию, на специальный столик, называемый "канун". Свеча есть наша жертва Богу и вместе с тем она - символ нашей молитвы. Христиане, ставя свечи,  просят Бога об упокоении их близких, называя имена усопших родственников.
   В Димитриевскую родительскую субботу, как и в другие поминальные дни, принято приносить жертву на панихидный стол (канун)  - различные продукты (за исключением мясных). После совершения панихиды продукты раздаются. Это есть милостыня за усопших. Человек, получивший это угощение, перед трапезой помолится "о всех зде ныне поминаемых", и к молитве каждого из нас присоединится его благодарная молитва. 
   В этот день, посещая кладбище, можно посидеть рядом с могилой и помолиться за своих умерших родственников. А вот обычай оставлять на могилках всякую снедь к православию никакого отношения не имеет, это всё отголоски язычества. Особенно неблагочестиво оставлять на могилках освящённые в церкви продукты. И грехом является распитие на кладбищах спиртных напитков. Самое лучшее, что мы можем сделать для усопших, это совершить молитву об упокоении их душ.
   И говоря словами святителя Иоанна Златоуста, "постараемся, сколько возможно, помогать усопшим, вместо слез, вместо рыданий, вместо пышных гробниц - нашими о них молитвами, милостынями и приношениями, дабы таким образом и им, и нам получить обетованные блага».

       Пресс-служба храма Положения Ризы Пресвятой Богородицы во Влахерне

 

Димитриевская поминальная родительская суббота

  Была родительская суббота, кончилась Литургия. Одни из присутствующих уже выходили из церкви, а другие остались и стали подходить к общему кануну (стоящему, по обыкновению, посредине церкви).  Я же, пишет монах, стоял на клиросе. Вышли из алтаря священник и диакон. Священник провозгласил: «Благословен Бог наш, всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь». Диакон зажег свечи, стал раздавать их присутствующим. И в это время я увидел, что много народа стало входить в дверь храма с улицы, а затем проникать сквозь стены и окна. Храм наполнялся множеством прозрачных теней.
   В этой массе я увидел женщин, мужчин, юношей и детей. Определил я по внешнему виду священников, императоров, епископов и между ними простого чернорабочего, дряхлого солдата-поселянина, бедную женщину и нищих вообще. После возгласа священника они бесшумно, но чрезвычайно быстро заполнили собой весь храм, становясь тесно друг с другом. Все они как будто стремились к кануну, но почему-то не могли подойти к нему. Я не мог оторвать глаз от этой удивительной картины. Наконец их набралось так много, что реальные молящиеся казались мне фигурами, ярко нарисованными на фоне этих удивительных теней. Они (тени), подходя в безмолвии, становились у священного алтаря. Некоторые из них как будто бы преклоняли колени, другие нагибали головы, точно ожидая произнесения приговора. Дети протягивали руки к свечам, горящим на кануне, и к рукам молящихся живых. Но вот диакон вынул записки и начал читать написанные на них имена.
   Удивлению моему не было конца, когда я заметил, что порывистым, радостным движением выделялась то одна, то другая фигура. Они подходили к тем, кто помянул их, становились рядом с ними, глядели на них глазами, полными любви, радостного умиротворения. Мне даже казалось, что в руках духов появилась какая-то духовная горящая свеча и они сами, молясь вместе с молящимися за них, сияли необыкновенно радостными лучами. По мере того как прочитывалось каждое имя, из толпы безмолвных теней все более выделялось радостных фигур. Они бесшумно шли и сливались с живыми молящимися. Наконец, когда записки были прочитаны, осталось много неназванных - грустных, с поникшей долу головой, как будто пришедших на какой-то общий праздник, но забытых теми, кто бы мог пригласить их на это великое для них торжество. Некоторые из душ тревожно посматривали на дверь, словно ожидая, что, быть может, придет еще близкий им человек и вызовет их в свою очередь.
  Но нет, новые лица не появлялись, и неназванным оставалось только радоваться радостью тех, которых призвали пришедшие для единения с ними. Я стал наблюдать за общей группой молящихся, которая как бы смешалась с дрожащими в светлых лучах призраками из потустороннего мира, и увидел еще более чудную картину. В то время, когда произносились слова «Благословен еси, Господи, научи мя оправданиям Твоим» или слова «Сам, Господи, упокой души усопших раб Твоих», видно было, как лица живых озарялись одинаковым светом с лицами отошедших, как сердца сливались в одно общее сердце, как слезы не уныния, а радости, текли из глаз тех, кто носил телесную оболочку, и в то же время какой горячей любовью, беспредельной преданностью горели глаза помянутых.
   При облаке дыма благовонного кадила, при струях дыма от горящих свечей раздался дивный молитвенный призыв: «Со святыми упокой...», и я увидел, что вся церковь как один человек стала на колени и духи, имена которых были помянуты, молились и за присутствующих, и за себя, а те, о которых забыли, молились лишь за себя. Когда окончилось молитвенное песнопение, затухли свечи и священник прочитал последний возглас, а диакон закончил общим поминовением отошедших, стоящие передо мной тени стали исчезать, и оставались только люди, пожелавшие отслужить еще частную панихиду за своих усопших. Тогда я увидел на лицах такой покой, такое удовлетворение, такое обновление, которое не в силах передать. Велик, свят и отраден для усопших обряд поминовения Православной Церковью. И как грустно бывает тем, кого предают забвению, лишая их не только радости видеть себя не забытыми, но и замедляя тем их духовное обновление и прощение их согрешений у Господа как во время панихиды, так тем более во время Литургии.
   Потому что с каждым разом, когда священник вынимает частицы за упокой душ, души эти получают милость, приближаясь к Царствию Божию. Эту жажду усопших - чтобы помнили - испытывает каждый из нас. Оттого нередко они и напоминают о себе в наших снах накануне их дней рождения или смерти, накануне родительских суббот. Каждое наше слово, мысль, воспоминание об усопшем моментально отзывается на нем, причем воспоминание добром - отрадно, воспоминание же злом - мучительно, ибо вызывает у него угрызение совести.
   Можно себе представить, как ужасны загробные муки для людей, которых трудно вспомнить добром. Вот почему законы народного милосердия требуют не говорить ничего дурного об усопших, чтобы не растравлять их душевные раны. Все сие должно служить нам предостережением: в жизни поступать так, чтобы после смерти своей не заслужить чувства презрения к нам, укора и ненависти или, еще того хуже, проклятия, и этим бы лишиться молитв наших близких.

                                  Всеукраинский православный журнал «Спасите наши души».

Повесть афонского монаха о видении во время панихиды