Протоиерей Николай Николаевич Миронович

   В тот же день, 15 марта, на квартире о. Николая состоялось первое заседание миссионеров. На нем присутствовал начальник Миссии о. Кирилл, о. Николай и Перминов. «Было постановлено сообщить митрополиту Сергию, что Миссия приступила к работе, а второе - оповестить священников беженцев о том, что Управление Миссии находится в Шавлях и по всем вопросам обслуживания православных беженцев в Литве духовенство должно обращаться в Миссию. Также постановили произвести регистрацию духовенства беженцев в Литве». Через несколько дней из Риги были привезены документы, подписанные генеральным комиссаром в Ковно об учреждении Внутренней православной миссии в Литве. Однако еще не были решены вопросы о том, где будет расположено само Управление, о регистрации духовенства, о квартирах и о количестве округов. В местном комиссариатстве сказали, что все будет зависеть только от решения генерального комиссара, поэтому было решено отправиться к нему. В Ковно поехал протоиерей Николай Миронович как начальник канцелярии и заведующий хозяйственной частью Миссии В. Ю. Радвил. В Ковно их принял начальник Политического отдела, который подтвердил, что миссия будет в Шавлях, если удастся решить квартирный вопрос. Затем он «сказал о скорейшей регистрации всего духовенства, об образовании семи округов миссионерских и чтобы на должность окружных миссионеров были поставлены люди, которые уже работали во внешней миссии. Выдал разрешение получить пропуска для разъезда по всей Литве начальнику миссии Кириллу Зайцу, мне как начальнику канцелярии и Радвилу как заведующему хозяйственной частью» . И хотя вопрос о том, где будет расположено Управление миссией, еще окончательно не решился, миссионеры приступили к своей работе в Шавлях.
   Прежде всего ими были образованы семь округов, во главе каждого из которых стоял окружной миссионер: Шавельско-Шаурогенский - протоиерей Николай Миронович, Ковенский - протоиерей Евгений Троицкий, Виленский - протоиерей Николай Шенрок, Утянский - священник Сергей Садиков, Поневежский - священник Анатолий Кушников, Тельшевский - протоиерей Димитрий Флоринский и Алитский - священник Николай Попов .
   Окружные миссионеры должны были исполнять роль благочинных, т. е. рассылать распоряжения Миссии духовенству, находящемуся в их округах, а также сдавать в Миссию отчеты о работе духовенства подведомственного им округа. Тогда же были разосланы анкеты для заполнения всему служащему духовенству и псаломщикам, а также было объявлено распоряжение митрополита Сергия о созыве 2 мая 1944 г. всех окружных миссионеров и лиц, близко связанных по обслуживанию беженцев, на совещание в г. Шавли, на котором и сам митрополит предполагал быть.
«Мы ждали второго мая, когда из уст самого митрополита должны были услышать, какую точно работу должны мы вести и чем заниматься», - вспоминает о. Николай. Однако 28 апреля 1944 г. митрополит Сергий был убит по дороге из Вильнюса в Ригу близ Ковно. С этого времени и до прихода советских войск заместителем Экзарха Прибалтики, по его завещанию, стал архиепископ Ковненский Даниил (Юзьвюк).
   С этого времени и «Управление Внутренней Православной Миссии в Литве как-то топталось на одном месте, быть или нам не быть, работы никакой не производило, кроме назначений и перемещений священников и псаломщиков» . В конце июня владыка Даниил посетил Миссию и ознакомился с ее делами.
Накануне наступления советских войск о. Николай Миронович имел беседу с протоиереем Кириллом Зайцом, и они «решили не уезжать, но, чтобы не показать виду, что мы остаемся, я брал пропуск на двадцать человек служащих и проезжего духовенства», - пишет о. Николай . Действительно, при немецком отступлении из членов Внутренней Православной Миссии в Литве «почти никто из входящих в ее состав священнослужителей, - по словам исследователя М. В. Шкаровского, - не ушел на Запад с отступавшими немцами» . Православные священники искренне полагали, что им нечего бояться, поскольку они не были предателями и никогда не служили немцам, а по-прежнему оставались со своим народом и своей православной паствой.
   Летом 1944 г. советские войска вошли в Литву. 27 июля 1944 г. ими был освобожден г. Шавли, в котором сразу же начались аресты. Однако о. Николай еще продолжал какое-то время служить в городском храме. Как-то его посетил комиссар местечка Ионишки, Шавельского уезда, куда он ездил служить вместе с о. Кириллом Зайцом еще при немцах. Оказалось, что этот человек, в те годы уполномоченный по делам беженцев, был тайным партизаном. Он долго «расспрашивал, кто из членов Миссии остался, а кто ушел с немцами» . Отец Николай часто впоследствии вспоминал его слова: «Батюшка, Вас после войны наградят». Действительно, вскоре их «наградили» .
   18 августа был арестован начальник Миссии протопресвитер Кирилл Зайц, а на следующий день, на праздник Преображения, был арестован и протоиерей Николай Миронович. Им инкриминировали «сотрудничество с оккупационными властями». Их доставили в г. Остров, но здесь 31 августа, допросив, неожиданно освободили. О. Николай поселился в своей городской квартире и начал служить на кладбище в Мироносицкой часовне, поскольку собор к тому времени был уже закрыт.
25 октября 1944 г. сотрудники Ленинградской военной прокуратуры провели целый ряд арестов среди бывших членов Православной миссии. Все они были судимы и осуждены на большие сроки. Тогда же был арестован и о. Николай. Его доставили в г. Ленинград и поместили во Внутреннюю тюрьму УНКГБ Ленобласти, в печально знаменитые «Кресты».
   Начались многочисленные допросы и угрозы. Его обвиняли в том, что он был «тайным агентом польской охранки 1929-1939 гг.» и «агентом немецких разведчиков в период оккупации», а кроме этого, занимался «контрреволюционной деятельностью», когда был членом Православной миссии и читал «проповеди контрреволюционного характера». О. Николай вначале отпирался, но однажды его приволокли в камеру чуть живого после побоев, и сидевший в одной камере с ним капитан, видя его страдания, посоветовал ему взять всю вину на себя, сказав при этом: «Батюшка, признавайся, может быть, останешься жив». Тогда о. Николай решил все признать, в надежде сохранить жизнь.
   1 августа 1945 г. отец Николай Миронович был осужден Военным трибуналом войск НКВД Ленинградской области по статье 58-1а УК РСФСР и приговорен к 20 годам каторжных работ и еще 5 годам после этого поражения в правах с конфискацией всего имущества (срок считался с 25 октября 1944 г.).
   Его отправили в заключение в Норильлаг на станцию Енисей Красноярского края, где он работал на урановой шахте. Здесь интересно привести происшедший с ним в лагере эпизод, который прекрасно его характеризует. На зоне всем приходящим мужчинам брили головы, но батюшка этого не хотел и намазал волосы мазутом. Парикмахер, боясь испортить машинку, отказался его брить, и священника оставили в покое. По рассказам дочери о. Вячеслава Рафальского, с которой он был в одном лагере, о. Николай в это время продолжал носить под одеждой отцовский священнический крест, с которым никогда не расставался, даже на работе. Охранники знали об этом, но не трогали его. Когда же они узнали о его замечательном голосе, то часто просили его после работы: «Поп, сними крест и спой нам!» Он же отвечал: «Не вы мне его надели - не вам и снимать!» Как-то их шахту завалило, и многие заключенные погибли. О. Николай рассказывал, что только чудом остался жив, хотя и получил контузию. После произошедшей аварии его списали и перевели на более легкую работу в Озерлаг в город Тайшет Иркутской области (лагпункт 014), где он и досиживал свой срок. Здесь он работал фельдшером в санчасти и старался всегда, чем мог, помогать заключенным.
   После смерти Сталина в марте 1953 г. была объявлена амнистия для заключенных. В связи с этим отец Николай 15 июля 1954 г. обратился с просьбой о пересмотре своего приговора, но ему отказали.
   Через два года отец Николай снова подал официальную жалобу в судебные органы. В своей бумаге он полностью отрицал свои показания, данные на следствии в 1944-1945 гг. о своей якобы виновности. 5 ноября 1956 г. Военный трибунал Ленинградского военного округа, пересмотрев его дело и «за отсутствием состава преступления», признал его невиновным (Архив УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской обл. Д. П-22852).
   15 декабря, отсидев двенадцать с половиной лет, отец Николай вышел на свободу . Вначале он хотел было вернуться в Литву, но, узнав, что местные власти чинят всяческие препятствия возвращающемуся из тюрем духовенству и стараются под разными предлогами удалять их из Прибалтики, решил обратиться за помощью к архиепископу Иркутскому и Читинскому Палладию (Шерстенникову) . Тот принял его и предложил: «Поезжайте в Якутию. Там все разваливается. Народ Вас полюбит». Тогда же архиерей снял с себя подрясник (бархатный, теплый) и надел на батюшку: «Вот, поезжайте». Так, в декабре 1956 г. протоиерей Николай Миронович получил назначение в Якутию благочинным и оказался в г. Якутске. Впрочем, его благочиние в те годы состояло всего из двух открытых приходов. В Якутске находился Николаевский молитвенный дом, а в Олекминске Спасский молитвенный дом. Он поселился в крошечной сторожке при Никольском молитвенном доме, где стал настоятелем. Он располагался тогда по адресу: ул. Ушакова, д. 12. До него здесь жил его предшественник - благочинный протоиерей Иван Григорьевич Топорков.
   В то время в Якутии служило несколько священников: отец Семен Мамин, иеромонах Сергий (Лесин) - умер в возрасте 84 лет (4 декабря 1875 г. - 23 декабря 1959 г.), отец Дмитрий Селезнев и др.
   Агния Ивановна Домашенко вспоминает, что он был «совершенно одинок, и можно сказать нищий: привез с собой лишь икону святителя Николая Чудотворца, вышитую руками заключенной, да еще синодик, от корки до корки исписанный именами тех, кто просил его о молитвенной помощи».
   Он поселился в крошечной сторожке при храме и сразу же стал служить. А служил о. Николай так красиво и так торжественно, что, как вспоминают старые прихожане, «ни до, ни после него таких служб больше не случалось». При нем появился в Якутске и первый колокольный звон, хотя вместо колоколов тогда были приспособлены газовые баллоны. Люди до сих пор помнят и о проповедях о. Николая. Они рассказывают, что прихожане всегда плакали, слушая настав¬ления своего пастыря. И еще один интересный факт - после Пасхи, во вторник батюшка всегда читал проповеди специально для студентов, которые тайком прибегали в церковь поставить свечи и послушать его, хотя в те годы это было и небезопасно.
   11 марта 1957 г. заместителем председателя Военного трибунала Ленинградского военного округа полковником юстиции Ананьевым было отдано распоряжение о возмещении стоимости конфискованного у него в 1945 г. имущества.
   20 февраля 1958 г. архиепископ Палладий был перемещен на Саратовскую кафедру, а вместо него архиепископом Иркутским и Тюменским был назначен епископ Омский и Тюменский Вениамин (Новицкий). В скором времени владыка, совершая объезд епархии, посетил и Якутию. Он тепло отнесся к о. Николаю, с которым познакомился в конце 1920-х гг. в Почаевской Лавре, где он в это время был в числе братии. Кроме этого, владыка тоже подвергался репрессиям и с 1945 по 1956 г. отбывал ссылку на Колыме, поэтому им было о чем поговорить друг с другом. Совершая объезд своей епархии, владыка Вениамин попал под сильное облучение и сильно пострадал. У него выпали все волосы и даже искривилась шея.
   Жил о. Николай очень скромно. Он быстро подружился с якутами и лечил их травами. Его двери всегда были открыты для людей в любое время дня и ночи. Опекала его и во всем помогала Христина Петровна Казанцева, бывшая учительница.
   В скором времени о. Николаю удалось наладить добрые отношения с местным уполномоченным по делам религии. И это помогло ему постепенно отремонтировать сначала молитвенный дом в Якутске, а потом помочь построить новый молитвенный дом в г. Олекминске.
   В эти годы вся его огромная переписка с властями и близкими легла на плечи Агнии Ивановны, которой было тогда всего 14-15 лет, поскольку сам батюшка не мог много писать по старости. Она вспоминает, что все, кто с ним когда-то имел знакомство, писали ему до самой смерти. Изредка переписывался он и со своими родными, живущими за границей. Его внучка Зинаида Лещинская рассказывает, что о. Николай обменивался письмами со своей супругой Лидией Леонтьевной, которая в эти годы жила в Лужках. Когда Зинаида в 1960-х гг. в качестве туриста приехала из Польши в Советский Союз и «позвонила из Москвы в Якутск дедушке Николаю, - вспоминает она, - то услышала голос почти такой же, каким был голос моего отца, о. Леонтия. Дедушка приглашал в Якутск. Когда же я спросила его, не приехал ли бы он к нам в Польшу погостить, то услышала отрицательный ответ» . Уже при личной встрече с ней о. Николай пояснил, что, несмотря на огромное желание увидеть родных и близких, он опасается нового ареста, который может произойти с ним при попытке выезда за границу. Он подробно расспросил ее о том, как они живут, и уже при расставании передал в подарок своему сыну - протоиерею Русской Зарубежной Церкви Олегу семейную реликвию - серебряный священнический крест, который и сам некогда получил от отца .
   Однажды в г. Якутск приехал чилийский посол и попросил, чтобы его сводили в церковь. Как послу откажешь - повезли. Они долго беседовали с батюшкой. А потом посол внимательно на него посмотрел и говорит: «А Вы ведь не русский». О. Николай ответил: «Да, я поляк», а потом очень об этом сожалел. Он ведь всю жизнь оставшуюся боялся после того, что ему пришлось пережить. Его и сын звал к себе, а батюшка опасался ехать: выпустят его или на границе схватят - кто знает?
   Примерно в 1968-1969 гг. протоиерей Николай вышел за штат и уже больше не служил. Вскоре он перебрался поближе к семье Домашенко. К их бане был сделан пристрой - «засыпушка», где он и поселился. С домашними заботами помогала справляться Дарья Максимовна и ее дочь Агния Ивановна, которые ухаживали за ним до последних дней. Умер о. Николай Миронович 25 мая 1979 г., перенеся незадолго перед смертью операцию. Его похоронили на старом якутском кладбище.
   Московский режиссер Алексей Евгеньевич Щербаков снял о священнике Николае Мироновиче любительский фильм. Где сейчас эта лента - нам неизвестно. Возможно, в частных архивах якутян до сих хранятся документы и фотографии, свидетельствующие о жизни этого прекрасного человека и незаурядного пастыря. Но главное - человеческая память. Пока жива наша память об ушедших, у всех у нас есть будущее.

http://pstgu.ru/download/1277971359.zosima.pdf