В статье повествуется о жизненном пути протоиерея Николая Мироновича (1895-1979), несшего свое служение в Западной Белоруссии (на территории до 1939 г., принадлежавшей Польше), в годы Второй мировой войны - в Псковской православной миссии, в Литве. После войны протоиерей Николай пережил многолетнее заключение в Норильском лагере. После освобождения в 1956 г. служил в Якутии, где оставил о себе добрую память.
В Республике Якутия в 50-60 гг. XX столетия нес свое церковное послушание благочинного всей Якутской области протоиерей Николай Миронович (1895-1979). В наши дни практически уже не осталось прихожан, которые бы еще помнили этого замечательного пастыря. Судьба этого замечательного священника очень необычна.
Будущий протоиерей Николай родился 6 января 1895 г. в Западной Белоруссии в Ковенской губернии, Поневежском уезде, в деревне Гегобросту в семье священника Никольской церкви Николая Ипполитовича Мироновича . Его отец происходил из старинного священнического рода, который вел свое начало со времени императора Павла I. В семье рассказывают, что его дед, протоиерей Ипполит Миронович, служил в 1850-1859 гг. в Никольском соборе г. Белостока .
Его мать, Юлия Николаевна (урожденная Будзилович), была учительницей и происходила из польского дворянского рода. «Она имела светское воспитание и любила, - как рассказывал сам батюшка, - увеселения, но, тем не менее, вышла замуж за священника». Вспоминая о своем раннем детстве, батюшка рассказывал, что «воспитывался я больше в польском духе, хотя себя всегда считал и считаю русским». В январе 1900 г., когда его родители переехали в село Сидельники Волковысского уезда Гродненской губернии, Николай стал помогать отцу за богослужением в местной церкви, сначала в алтаре, а потом и на клиросе. У него от рождения был хороший слух и голос. Так вот и началось его церковное служение.
Надо сказать, что Николай в детстве был весьма болезненным ребенком. Как-то, в начале 1907 г., он настолько сильно заболел, что его мать, совершенно отчаявшись в его выздоровлении, решила обратиться за помощью к святому праведному Иоанну Кронштадтскому, о чудесах которого много писали газеты. Узнав о приезде батюшки в Петербург, она в начале весны отправилась в столицу. Время было неспокойное, и, чтобы в дороге не было лишних вопросов, она переоделась в крестьянское платье. Оказавшись в столице, Юлия Николаевна поселилась в простой гостинице и в течение нескольких дней тщетно пыталась пробиться через плотное кольцо почитателей к святому чудотворцу. Совершенно выбившись из сил, она взмолилась ему и в тот же день неожиданно столкнулась с ним в коридоре своей гостиницы. Отец Иоанн, выслушав ее, сказал: «Что же Вы ко мне приехали, если у Вас на родине чудотворная икона Божией Матери есть? Поезжайте к Ней!» Послушавшись доброго совета, Юлия Николаевна 15 марта совершила паломничество в древний монастырь, расположенный на Ясной горе, к известной иконе Божией Матери «Ченстоховской». По ее горячим молитвам перед этим святым образом ее сын, вопреки прогнозу врачей, полностью поправился. В память об этом чуде долгие годы в их семье благоговейно сохранялся привезенный его мамой небольшой образок Царицы Небесной.
В 1908 г. его родители обосновались в местечке Лужки Виленской губернии, расположенном возле станции Глубокое, где его отец стал служить настоятелем храма Рождества Пресвятой Богородицы. В то же время, учитывая слабое здоровье Николая, на семейном совете было решено отправить его в город Вильно к крестному - протоиерею Луке Ивановичу Смоктуновичу, служившему в Кафедральном соборе. В семье своего крестного Николай прожил до 1910 г., а затем, успешно сдав экзамены, поступил в Виленское духовное училище. Обучаясь в нем, он, по собственному желанию, стал посещать и противокатолические миссионерские курсы, на которых преподавал тогда протоиерей Лука. Они были открыты в епархии по благословению епископа Литовского и Виленского святителя Агафангела (Преображенского) для всех желающих . Узнав об этом, его мать, как рассказывал сам батюшка, предсказала ему, что он окончит свою жизнь в Сибири .
1 августа 1914 г. началась Первая мировая война, и по всей стране была объявлена всеобщая мобилизация. Однако по указу Святейшего Синода от 26 ноября 1914 г. всем учащимся средних и высших духовных школ была предоставлена отсрочка от армии. Воспользовавшись этим обстоятельством, Николай по окончании духовного училища продолжил свое образование в Литовской духовной семинарии, которая была расположена в Свято-Духовом монастыре. Ее ректором и настоятелем монастыря был тогда архимандрит Лаврентий (Князев), будущий священномученик епископ Балахнинский. Однако тихая и размеренная жизнь в святой обители была нарушена быстро приближающейся линией фронта, из-за которой была объявлена всеобщая городская эвакуация, и первыми в Москву были отправлены мощи святых Виленских мучеников. В начале сентября 1915 г. и все воспитанники семинарии в количестве 53 человек вместе с инспектором В. Богдановичем и преподавателями в срочном порядке были вынуждены эвакуироваться в г. Рязань, где, по решению Св. Синода, Литовской духовной семинарии было предоставлено пустующее здание Гаврииловского приюта.
14 апреля 1916 г., в день памяти святых Виленских мучеников, семинарию посетил архиепископ Литовский и Виленский святитель Тихон (Беллавин), будущий Патриарх Всероссийский. После соборной молитвы он долго беседовал с семинаристами, а на прощание каждого из них благословил. Они расстались со своим архипастырем полные радужных надежд на скорое возвращение в Вильно, но их планам не суждено было осуществиться. Уже после Февральской революции Литовская духовная семинария начала испытывать серьезные финансовые и бытовые трудности. В связи с этим обстоятельством многие семинаристы, опасаясь за свое будущее, старались быстрее окончить ее. В декабре 1917 г. революционные власти официально объявили о закрытии семинарии и изъятии здания. При этом все учащиеся были распущены по домам, а всем преподавателям было предложено вернуться обратно в Литву. Как рассказывал о. Николай, он к этому времени уже успел закончить экстерном пять классов семинарии и поступил на медицинский факультет Белостокского университета. Однако из-за начавшегося голода был вынужден весной 1918 г. уехать к родителям в Лужки.
Когда в мае его отец получил назначение в Троицкую церковь местечка Козяны Браславского уезда Виленской губернии, Николай отправился туда вместе с ним. Он устроился в церкви псаломщиком, а с октября стал еще преподавателем в местной сельской школе, где познакомился с Лидией Леонтьевной Гридюшко и вскоре женился на ней. В марте 1920 г. он вместе с женою вернулся в Лужки - поближе к матери, где устроился учителем в Первую трудовую школу.
Отец Николай любил рассказывать, что в их семье была нянька - Анисимова Марфа Степановна, которая часто говорила: «Матушка, Ваше дело родить, а наше дело воспитывать» . Благодаря ее заботливой помощи и поддержке, в его семье 28 мая родился первый сын Леонтий, а в скором времени появились еще трое детей: Олег (родился в 1923 г.), Ростислав (родился в 1926 г.) и Владимир (родился в 1929 г.).
Когда Польша в октябре 1920 г. оккупировала весь Вильнюсский край, Николай Николаевич решил было со своей семьей переехать в Россию, но потом, уступив настойчивым просьбам матери и жены, остался. «Мать особенно меня, как своего любимца, жалела и не отпускала от себя, говоря, что в Польше будет жить лучше и что не следует бросать своей родины. Я остался», - рассказывал он.
В начале 1921 г. Николай Николаевич совершил паломничество в Успенскую Почаевскую Лавру, где после молитвы и исповеди решил принять диаконский сан. 15 июня 1921 г. он подал прошение архиепископу Ковенскому Елевферию (Богоявленскому) о своем рукоположении. Вскоре владыка, совершив диаконскую хиротонию, определил его на служение в Лужки.
Надо отметить, что если официально Польская конституция и гарантировала свободу вероисповедания русскому религиозному меньшинству в стране, то на деле все оказалось совсем не так просто. Стараясь оторвать разрозненные русские приходы от России, польское правительство поставило перед собой задачу объединить их в малочисленную и легко управляемую Польскую Православную Церковь. В связи с этим 14 октября 1922 г. архиепископ Елевферий был арестован властями и выслан за пределы Польши, поскольку он в своей церковной деятельности всегда последовательно проводил курс на объединение православных приходов вокруг Московской Патриархии.
Уже через два года польскому правительству, при поддержке Константинополя, удалось самочинно провозгласить Польскую Автокефальную Православную Церковь. Тогда же всем священникам и членам клира было официально предложено написать прошение и перейти в юрисдикцию вновь образованной Церкви либо уйти за штат. Имея на руках маленьких детей и опасаясь за их будущее, отец Николай принял решение перейти в новую юрисдикцию. С этого же времени оборвалась и его переписка с владыкой Елевферием. В 1925 г. отец Николай был переведен сначала в Никольский соборный храм г.Поставы и назначен законоучителем в школу деревни Курополье, а затем в 1930 г. его переместили в храм г. Сморгони.
С 1932 г. он уже в сане протодиакона служил в г. Молодечно.
В 1936 г. отец Николай Миронович, сдав священнический экзамен перед комиссией при Полесской духовной консистории, был рукоположен во иерея архиепископом Полесским и Пинским Александром (Иноземцевым). Его отец, узнав об этом, тогда же передал ему в благословение серебряный священнический крест, который передавался в их семье из поколения в поколение по священнической линии со времен императора Павла I. Отец Николай всегда очень дорожил этим отцовским благословением и бережно сохранял его даже в самые трудные годы своей жизни .
Священническое служение отца Николая началось в храме села Теляточи Брестского уезда (сегодня
Белоруссия), где ему в качестве псаломщика стал помогать его старший сын . К этому времени Леонтий успел закончить Виленскую духовную семинарию и школу псаломщиков при Яблочинском монастыре святого Онуфрия на Холмщине (Польша) .
1 сентября 1939 г. Германия напала на Польшу, и отец Николай был демобилизован в польскую армию. 5
сентября его с остальными новобранцами отправили поездом в Брест, но по дороге их состав попал под бомбежку немецких самолетов на станции Черемуха, и он получил сильную контузию осколком вагонной доски. Его отвезли вначале в город Белосток, где оказали первую медицинскую помощь, а затем 9 сентября перевезли в военный госпиталь города Вильно.
Пока он в течение месяца проходил в госпитале лечение, в стране произошли серьезные перемены. Прежде
всего немцы, разгромив польскую армию, заняли Польшу. Затем, на основании Договора между СССР и гитлеровской Германией от 23 августа 1939 г., советские войска 17 сентября перешли границу и заняли Западную Беларусь, Волынь и Галичину. После установления границы Советский Союз передал Литовской республике по мирному договору от 10 октября 1939 г. «польскую часть» Виленского края вместе с городом Вильно.
От родных, оставшихся на советской территории, тогда же стали поступать сообщения об арестах среди православного духовенства и о массовом закрытии храмов, которые начались сразу же с приходом Советской власти. Обсудив все это на семейном совете, отец Николай принял решение остаться в Вильно. Он поселился у своих родственников. Это решение было для него нелегким, поскольку самому младшему сыну исполнилось тогда только десять лет. «О нем отец Николай особенно жалел и очень винил себя за то, что оставил таким маленьким».
Вскоре из ссылки в город вернулся митрополит Виленский и Литовский Елевферий (Богоявленский), утвержденный главою всех православных приходов Московской Патриархии в Литве и Эстонии. Тогда же вместе с остальным духовенством отец Николай подал ему прошение о переходе в Литовскую Православную Церковь и, по указу митрополита, был определен исполняющим должность ключаря Пречистенского Древле-митрополитального собора. В ноябре владыка назначил его настоятелем Патриаршей Екатерининской церкви в г. Вильно, в которой он прослужил до августа 1942 г. Кроме богослужения в городском храме, на его пастырском попечении находились близлежащие деревни (так у автора), не имеющие храмов: Новые Свенцяны, Старые Свенцяны и Подбродье. Отец Николай вспоминал, что вскоре «все духовенство и я получили документы, что принадлежим Московскому Патриархату». Это, конечно, было радостное событие в их жизни, но, как оказалось в дальнейшем, радость духовенства была весьма недолгой. 15 июня 1940 г. советские войска вошли в Прибалтику, а с 3 августа Литва, Латвия и Эстония официально вошли в состав СССР.
«Настроение было среди духовенства тяжелое, в том числе и у меня, каждый ждал репрессий. Никто из духовенства не приветствовал приход большевиков и каждый дрожал за свою шкуру», - рассказывает отец Николай.
Митрополит Елевферий 31 декабря 1940 г. неожиданно скончался. На его погребение из Риги впервые приехал недавно назначенный полномочный представитель Московской Патриархии в Прибалтике архиепископ Дмитровский Сергий (Воскресенский). 24 февраля 1941 г. владыка Сергий был официально утвержден митрополитом Виленским и Литовским, а через месяц стал и «Экзархом Латвии и Эстонии». Он поселился в г. Риге, а в Вильно бывал только наездами.
22 июня 1941 г. Германия без объявления войны напала на Советский Союз, а уже на следующий день немецкие войска заняли Вильно. Отец Николай вспоминал, что «война советско-немецкая застала меня в г. Свенцяны-Старые. На второй день войны я решил уехать в Вильно, но уже не мог вернуться по причине немецкой бомбардировки Свенцянского вокзала, и я остался в Свенцянах, там пробыл почти месяц и дождался прихода немцев. Еще отслужил несколько служб и уехал в Вильно. Оставался служить в Вильне в Екатерининской церкви, а также выезжал в те приходы, куда выезжал и при Советской власти, но уже выступая на проповедях против Советской власти».
Нет смысла сегодня говорить о том, что «подобные проповеди» или заявления со стороны православного духовенства, оказавшегося на оккупированной немцами территории, были в те годы вынужденной мерой. Тем более что и сам Экзарх Прибалтики митрополит Сергий открыто, «с самого начала оккупации, занял антикоммунистическую позицию» . Эта верно выбранная тактика позволила ему не только быстро установить контакт с военной администрацией, но и получить официальное разрешение на посещение лагерей военнопленных и проведение для советских солдат православных богослужений. Кроме этого, в начале июля ему удалось провести переговоры с Германским командованием о направлении на оккупированные немцами российские области миссионеров из числа латвийских православных священников .
В связи с этим митрополит Сергий учредил вначале «Внутреннюю Православную Миссию в Латвии и Литве» для обслуживания «материальных и духовных нужд беженцев, раненых и военнопленных» . Ее начальником стал член Синода и руководитель миссионерского стола Латвийской Православной Церкви протоиерей Кирилл Зайц. А в середине августа, по получении всех необходимых разрешений из Рейхскомиссариатства, им была создана и Внешняя Миссия, получившая название «Православной Миссии в освобожденных областях России» . 18 августа в оккупированную немцами Псковскую область им была направлена первая группа священников-миссионеров в количестве 14 человек, которую возглавил протоиерей Николай Колиберский.
Отправляя священников, митрополит Сергий дал им четкое указание, кроме него самого, поминать на богослужениях имя митрополита Ленинградского Алексия, к епархии которого принадлежал район Пскова. В то же время «со стороны немецких властей, - как пишет один из участников группы, протоиерей Алексий Ионов, - никаких инструкций специального или специфического назначения Миссия не получала. Если бы эти инструкции были даны или навязаны, вряд ли бы наша Миссия состоялась. Я хорошо знал настроение членов Миссии. С немцами мы считались по принципу: “из двух зол выбирай меньшее”. Что немцы - зло, никто из нас не сомневался. Ни у кого из нас не было, конечно, никаких сомнений к завоевателям “жизненного пространства” нашей Родины» .
Таким образом, оказавшись на территории, где при советской власти «были закрыты последние церкви», священники приступили к своим прямым обязанностям. Они объезжали деревни и села, крестили детей и взрослых, исповедовали и причащали, отпевали умерших, одним словом - становились «первыми очевидцами и тружениками церковного возрождения».
Местные жители, изголодавшиеся по церковным таинствам и не видевшие батюшек целыми десятилетиями,
толпами стекались со всех окрестных деревень. В короткое время миссионеры смогли открыть и объединить вокруг Московской Патриархии более четырехсот приходов на Северо-Западе России. По месту своего расположения миссия получила название «Псковская Православная Миссия» .В начале 1942 г. благочинный Виленского округа протоиерей Игнатий Ярмолюк передал о. Николаю от митрополита Сергия настойчивое предложение перейти на работу в «Православную миссию в освобожденных областях России».
Когда в начале августа Экзарх приехал г. Вильно, о. Николай явился к нему на прием. Рассказывая о работе в Миссии, митрополит добавил: «Вот. уже батюшки из Латвии там работают и довольны, а из Литовской епархии никто не хочет идти в Миссию, не говоря, конечно, о стариках. Вам надо попробовать и миссионерского хлеба. Ну, вот, противиться нельзя, собирайтесь и поезжайте. Из Риги Вы получите указ о Вашем назначении, а теперь собирайте Ваши дела, сдавайте их и готовьтесь к отъезду».
8 августа по получении Указа и необходимого пропуска на проезд о. Николай выехал в г. Ригу, где остановился в монастырском общежитии и посетил митрополита. О. Николай рассказывал: «Он мне сказал отдыхать, а сам по телефону выдал распоряжение заготовить документы для меня и получить пропуск в город Остров, куда он меня решил отправить вторым священником» . На следующий день после полудня проездные документы на въезд в Ленинградскую область были готовы, и о. Николай получил их у начальника канцелярии профессора права И. Д. Гримма. Здесь же он встретился со своим благочинным Островского округа протоиереем Алексеем Ионовым. «Он приехал в Ригу по церковным делам, - рассказывал о. Николай, - и хотел было уезжать уже в Остров, но, узнав о том, что я еду в Остров, решил задержаться в Риге, а мне дал письмо к его квартирной хозяйке принять меня». 10 августа о. Николай уже выехал к своему новому месту службы.
Город Остров расположен в 55 км к югу от Пскова, на берегу реки Великая. Он получил свое название от небольшого острова, расположенного посреди реки, на котором некогда была построена величественная крепость. Этот остров был связан с городом мостом, и на нем, рядом с действующим храмом святителя Николая, в церковном доме проживал благочинный о. Алексий Ионов. В городе, благодаря заботам о. Алексия, были уже открыты Троицкий собор и храм святых Жен Мироносиц на кладбище. Но все же этих храмов было мало для шести тысяч церковно изголодавшихся людей, проживающих в городе.
13 августа отец Николай прибыл и поселился у него в доме. Надо сказать, что он прекрасно владел польским, белорусским, украинским, литовским и русским языками, поэтому его знания сразу пригодились, сначала среди разношерстного населения области, а затем и беженцев. Главным послушанием о. Николая было служение в соборе и обслуживание церквей Островского благочиннического округа. В это время ему часто приходилось посещать деревни: Елины, Дубки, Гривы, Борисо-Глебск, Пупорево, Кухна, Синское-Устье Островского района, а также Воронцово и Немоево соседнего Сашихинского района. Здесь он совершал по просьбе жителей необходимые богослужения, а также принимал участие в организации как самих церковных общин, так и проведении в них церковных советов. Кроме этого, вместе с благочинным он проводил внебогослужебные беседы по изучению основ христианской веры для взрослых, что дало возможность в короткое время подготовить необходимое число школьных педагогов и начать преподавание Закона Божия во всех школах Островского района. Но, к сожалению, это доброе дело продлилось недолго, и в скором времени немецкие власти запретили его преподавание, почти повсеместно изъяв этот предмет из обязательных школьных программ.
По воспоминаниям протоиерея Георгия Тайлова, служившего в Островском районе в Печанах, «отец Николай был энергичным священником, у него был обычай во время запричастного петь духовные стихи, которые народ исполнял во время крестных ходов. Был гостеприимен и вежлив. Внешне он выглядел благолепно, но имел “польский гонор”».
Из-за этого «гонора» митрополит Сергий как-то в конце апреля 1943 г. уже перед самой Пасхой вызвал о. Николая в Псков для разговора. Внешней причиной послужил рапорт Островского благочинного протоиерея Алексия Ионова, который обвинил о. Николая «в агитации среди прихожан об открытии еще одного в Острове прихода» и отделении от него. Речь шла о сохранившейся в городе Казанской церкви бывшего Симанского монастыря, которую о. Николай предложил открыть в городе и организовать при ней монастырскую общину. Митрополит Сергий, выслушав все «за» и «против», запретил о. Николаю «заниматься открытием нового прихода в городе Острове» и в то же время пригласил послужить вместе с ним на Пасху. Служба прошла в Псковском соборе на высоком эмоциональном подъеме. «Крестный ход шел вокруг храма при звоне чудесных колоколов, была проповедь, а после нее трапеза в Кремле, где располагалось управление Миссии» .На следующий день о. Николай вместе с протопресвитером о. Кириллом Зайцом и начальником канцелярии протоиереем Николаем Жундой посетил лагерь для военнопленных № 372, расположенный на окраине Пскова. Здесь они отслужили праздничную литургию, на которой присутствовало около 600 военнопленных Красной армии . Что значило это богослужение для находящихся в плену измученных людей, думается, излишне и говорить. Многие из пленных исповедовались и причащались. По окончании службы о. Николай вернулся в г. Остров.
Здесь его ожидала приятная неожиданность. Дело в том, что митрополит все же дал указание благочинному о. Алексию Ионову совершить освящение восстанавливаемого о. Николаем храма. Поэтому в самом скором времени церковь в честь Казанской иконы Божией Матери была торжественно освящена тремя священниками: о. Алексием, о. Николаем и о. Георгием Тайловым при большом скоплении народа .
28 апреля последовал указ митрополита о переводе протоиерея Алексия Ионова благочинным Гдовского округа, а вместо него Острожским благочинным был назначен протоиерей Николай Жунда . До приезда нового
благочинного его обязанности были возложены на о. Николая.
В июне 1943 г. в Миссии произошла переорганизация, и из Дновского благочиннического округа был выделен Порховский округ, который должен был обслуживать население трех районов: Порховского, Пожеревицкого и Славковического. Благочинным нового округа был назначен протоиерей Николай Миронович. Однако он не мог сразу выехать к месту своего назначения. В связи с этим о. Николай был вынужден временно исполнять обязанности Острожского благочинного. Он должен был подготовить дела приходов к передаче. Учитывая военное время и ограниченность передвижения, ему только к началу июля удалось справиться с этой задачей и выехать к новому месту назначения. По дороге он посетил г. Псков и Миссию, где от секретаря А. Я. Перминова получил необходимые указания относительно организации нового благочиния, а также чистые бланки послужных списков, которые было необходимо раздать для заполнения духовенству.
По прибытии в г. Порхов о. Николай навестил священника местной Никольской церкви о. Павла Студентова, с которым обсудил вопросы по своей новой службе. На следующий день они вместе посетили городского главу А. И. Уварова и просили его помочь с квартирой для приехавшего благочинного. По его ходатайству немецкое командование выделило в городе бывший церковный дом, в котором протоиерей Николай и поселился.
Его благочинничество было здесь весьма непродолжительным, менее двух месяцев - с июля по август 1943 г., но и за это непродолжительное время он многое успел сделать. Он, прежде всего, провел в городе организационное собрание духовенства, а также посетил три прихода в Порховском районе, расположенные в селах: Подоклинье, Бельское Устье и Дубровно. 6-7 августа состоялась его последняя поездка по благочинию в весьма отдаленное село Славковичи (Славковичский район), где он встретился со священником Николаем Успенским и посетил восстанавливаемый им храм .
В августе протоиерей Николай получил официальное приглашение принять участие в торжествах, посвященных второй годовщине существования Миссии, и 15 августа выехал в Псков для участия в них. 17 августа в город приехал митрополит Сергий. Отец Николай за большую миссионерскую работу был награжден серебряным орденом Миссии. А поскольку о. Николай просил у митрополита Сергия отпуск перед переводом в Порхов, то митрополит благословил его ехать в Вильно до 21 сентября. В тот же день о. Николай, сдав все дела по благочинию священнику Иакову Начису, выехал в отпуск.
18-19 сентября митрополит Сергий посетил г. Вильно и имел разговор с о. Николаем. Отец Николай попросился вернуться священником в Остров, поскольку после его перевода в городе до сих пор нет ни одного постоянного священника, а только время от времени приезжают из Пскова Островский благочинный протоиерей Николай Жунда и священник Николай Шенрок. Протоиерей Николай вспоминал: «Митрополит Сергий согласился и назначил меня в Остров исполнять священнические обязанности в Островском соборе».
22 сентября о. Николай получил от митрополита указ о назначении его настоятелем собора и выехал в г. Остров. В этот раз, рассказывал он, «я обслуживал только городской приход и в провинцию не ездил». Он поселился в своей квартире на ул. Дженера, дом 4 и сразу же приступил к своим священническим обязанностям в Троицком соборе. Почти каждый день он шел в собор и совершал службу вместе с диаконом Николаем Харламовым, с семьей которого он подружился. По дому ему помогала престарелая Марфа Степановна Анисимова, о которой он заботился до самой ее кончины.
Однажды к нему пришел начальник района Аксенов, который, напомнив о дореволюционной традиции проведения в октябре по городу крестного хода, сказал: «Большевики не позволяли устраивать крестный ход, а немцы разрешают. Вот вы и сорганизуйте крестный ход, предварительно объявив об этом народу» . Увидев в этом пользу для Православной Церкви, отец Николай дал свое согласие и провел городской крестный ход на радость его жителям.
Тогда же о. Николай получил разрешение от властей на ремонт Казанской церкви бывшего Симанского монастыря, некогда основанного дядей Патриарха Алексия (Симанского), и сумел осуществить свое старое желание. Он организовал строительный комитет и стал собирать необходимые средства и материалы. Уже 4 ноября 1943г. при большом скоплении народа состоялось торжественное освящение нового храма. При этой церкви в городе существовала небольшая женская община во главе с монахиней Пелагеей (Яковлевой) и совершались регулярные богослужения о. Иоанном Гавриловым.
Вскоре к нему обратились жители г. Порхова и попросили помочь им достроить Никандровскую часовню на кладбище. Отец Николай, как бывший благочинный, вошел в их положение и решился выделить из церковных сумм необходимые им деньги. В связи с этим в ноябре на него была подана жалоба в Миссию о недостойном поведении и о «растрате денег по постройке Никандровской часовни в г. Порхове».
В связи с этим в г. Остров прибыла церковная комиссия во главе с Островским благочинным протоиереем Николаем Жундой и старшим ревизором Управления Миссии протоиереем Феодором Михайловым. Далее о. Николай рассказывал: «...[они] наводили справки о моем поведении и проч. После их следствия и доклада митрополиту митрополит меня вызвал в Ригу на объяснение, но в ноябре месяце явиться к митрополиту я не мог, болел воспалением левого уха, а явился только в декабре. Митрополит мне опять начал отчитывать нравоучения, что он хотел меня сделать большим человеком, а я не оправдываю его доверия. Я объяснил митрополиту, что все это кляузы, не заслуживающие внимания, что я исполняю свои обязанности хорошо. Он говорит: “А власти?” “И пред властями я в порядке, что велят, все делаю”. - “Из Острова не поступает никаких сведений, ни рапортов”. Я сказал, что есть Островский благочинный в Пскове, что это его обязанность. Тогда митрополит говорит: “.не со Пскова об Острове я должен получать сведения, а из Острова”. Поручил мне исполнять обязанности Островского благочинного, причем сказал, что в случае эвакуации Острова все церковное имущество отослать в Миссию, а если нельзя будет в Псков, то в Ригу, и отпустил».
Так в результате жалобы недоброжелателей о. Николай с 1 января 1944 г. был назначен окружным благочинным Островского района. Однако уже 14 января советские войска Ленинградского фронта перешли в наступление, и линия фронта стала постепенно все ближе подкатываться к городу, в котором появилась и стала нарастать напряженность. В феврале в Острове появились первые машины с эвакуированными из Пскова людьми и имуществом, а затем и сам город стал быстро пустеть. «В конце февраля 1944 г. мне в комендатуре было объявлено офицером-заведующим эвакуацией, чтобы я приготовил церковное имущество к эвакуации так, что если будет сказано погружаться, то чтобы и часа не было задержки», - рассказывал о. Николай. 5 марта 1944 г. он вместе с иереем Иваном Гавриловым, с отцом диаконом Николаем Харламовым и его семьей, монахиней Пелагеей и всем своим церковным клиром сели в вагон, погрузив предварительно все церковное имущество, и эвакуировались поездом в Литву. Ночью 9 марта они прибыли в город Шавли (Шауляй) и обратились за помощью к местному священнику Николаю Савицкому, но тот отказал «за неимением свободного помещения». Вскоре стали подъезжать и другие священники, эвакуированные с разных мест. Видя безвыходность положения, о. Николай решил связаться по телефону с митрополитом Сергием и попросить у него помощи. «Митрополит распорядился церковные вещи поставить в церковь местную, а самим устроиться, кто как может, ибо он помочь в этом не может». Вскоре в местной комендатуре удалось получить для всех прибывших две комнаты в солдатских казармах, расположенных в бывшей школе. А 11 марта к ним на машине приехал сам митрополит Сергий. Он «расспросил, сколько нас уже собралось, и тут же стал рассылать, куда кто просился. Я сказал, что я прибыл со всем штатом и что мне уезжать очень трудно и просил временно оставить в Шавлях». Митрополит согласился и приписал его к местной церкви. Затем митрополит Сергий объявил собравшемуся духовенству, что по его благословению была утверждена «Внутренняя Православная Миссия в Литве» и что «центром Миссии будет город Шавли, как самый удобный пункт». Перед духовенством он поставил одну главную задачу - «окормление только русских беженцев и насильственно эвакуированных» немцами людей. Пробыв с ними около двух часов, митрополит уехал в Ковно, а 15 марта в город прибыл новый благочинный Шауляйского округа и настоятель городской Петропавловской церкви, протопресвитер Кирилл Зайц, который и возглавил Внутреннюю миссию. По Указу митрополита от 14 марта, его помощником был назначен протоиерей Дмитрий Флоринский, а начальником канцелярии протоиерей Николай Миронович. Кроме них в Управлении миссии трудились: делопроизводитель А. Я. Перминов и заведующий хозяйственной частью В. Ю. Радвил. Отправляя о. Кирилла в Литву, митрополит Сергий сказал ему, «что беженцев нельзя оставлять без поддержки в чужом крае, среди чужого народа». Этот наказ миссионеры старались исполнить до конца.
(Продолжение на стр.2)
В Республике Якутия в 50-60 гг. XX столетия нес свое церковное послушание благочинного всей Якутской области протоиерей Николай Миронович (1895-1979). В наши дни практически уже не осталось прихожан, которые бы еще помнили этого замечательного пастыря. Судьба этого замечательного священника очень необычна.
Будущий протоиерей Николай родился 6 января 1895 г. в Западной Белоруссии в Ковенской губернии, Поневежском уезде, в деревне Гегобросту в семье священника Никольской церкви Николая Ипполитовича Мироновича . Его отец происходил из старинного священнического рода, который вел свое начало со времени императора Павла I. В семье рассказывают, что его дед, протоиерей Ипполит Миронович, служил в 1850-1859 гг. в Никольском соборе г. Белостока .
Его мать, Юлия Николаевна (урожденная Будзилович), была учительницей и происходила из польского дворянского рода. «Она имела светское воспитание и любила, - как рассказывал сам батюшка, - увеселения, но, тем не менее, вышла замуж за священника». Вспоминая о своем раннем детстве, батюшка рассказывал, что «воспитывался я больше в польском духе, хотя себя всегда считал и считаю русским». В январе 1900 г., когда его родители переехали в село Сидельники Волковысского уезда Гродненской губернии, Николай стал помогать отцу за богослужением в местной церкви, сначала в алтаре, а потом и на клиросе. У него от рождения был хороший слух и голос. Так вот и началось его церковное служение.
Надо сказать, что Николай в детстве был весьма болезненным ребенком. Как-то, в начале 1907 г., он настолько сильно заболел, что его мать, совершенно отчаявшись в его выздоровлении, решила обратиться за помощью к святому праведному Иоанну Кронштадтскому, о чудесах которого много писали газеты. Узнав о приезде батюшки в Петербург, она в начале весны отправилась в столицу. Время было неспокойное, и, чтобы в дороге не было лишних вопросов, она переоделась в крестьянское платье. Оказавшись в столице, Юлия Николаевна поселилась в простой гостинице и в течение нескольких дней тщетно пыталась пробиться через плотное кольцо почитателей к святому чудотворцу. Совершенно выбившись из сил, она взмолилась ему и в тот же день неожиданно столкнулась с ним в коридоре своей гостиницы. Отец Иоанн, выслушав ее, сказал: «Что же Вы ко мне приехали, если у Вас на родине чудотворная икона Божией Матери есть? Поезжайте к Ней!» Послушавшись доброго совета, Юлия Николаевна 15 марта совершила паломничество в древний монастырь, расположенный на Ясной горе, к известной иконе Божией Матери «Ченстоховской». По ее горячим молитвам перед этим святым образом ее сын, вопреки прогнозу врачей, полностью поправился. В память об этом чуде долгие годы в их семье благоговейно сохранялся привезенный его мамой небольшой образок Царицы Небесной.
В 1908 г. его родители обосновались в местечке Лужки Виленской губернии, расположенном возле станции Глубокое, где его отец стал служить настоятелем храма Рождества Пресвятой Богородицы. В то же время, учитывая слабое здоровье Николая, на семейном совете было решено отправить его в город Вильно к крестному - протоиерею Луке Ивановичу Смоктуновичу, служившему в Кафедральном соборе. В семье своего крестного Николай прожил до 1910 г., а затем, успешно сдав экзамены, поступил в Виленское духовное училище. Обучаясь в нем, он, по собственному желанию, стал посещать и противокатолические миссионерские курсы, на которых преподавал тогда протоиерей Лука. Они были открыты в епархии по благословению епископа Литовского и Виленского святителя Агафангела (Преображенского) для всех желающих . Узнав об этом, его мать, как рассказывал сам батюшка, предсказала ему, что он окончит свою жизнь в Сибири .
1 августа 1914 г. началась Первая мировая война, и по всей стране была объявлена всеобщая мобилизация. Однако по указу Святейшего Синода от 26 ноября 1914 г. всем учащимся средних и высших духовных школ была предоставлена отсрочка от армии. Воспользовавшись этим обстоятельством, Николай по окончании духовного училища продолжил свое образование в Литовской духовной семинарии, которая была расположена в Свято-Духовом монастыре. Ее ректором и настоятелем монастыря был тогда архимандрит Лаврентий (Князев), будущий священномученик епископ Балахнинский. Однако тихая и размеренная жизнь в святой обители была нарушена быстро приближающейся линией фронта, из-за которой была объявлена всеобщая городская эвакуация, и первыми в Москву были отправлены мощи святых Виленских мучеников. В начале сентября 1915 г. и все воспитанники семинарии в количестве 53 человек вместе с инспектором В. Богдановичем и преподавателями в срочном порядке были вынуждены эвакуироваться в г. Рязань, где, по решению Св. Синода, Литовской духовной семинарии было предоставлено пустующее здание Гаврииловского приюта.
14 апреля 1916 г., в день памяти святых Виленских мучеников, семинарию посетил архиепископ Литовский и Виленский святитель Тихон (Беллавин), будущий Патриарх Всероссийский. После соборной молитвы он долго беседовал с семинаристами, а на прощание каждого из них благословил. Они расстались со своим архипастырем полные радужных надежд на скорое возвращение в Вильно, но их планам не суждено было осуществиться. Уже после Февральской революции Литовская духовная семинария начала испытывать серьезные финансовые и бытовые трудности. В связи с этим обстоятельством многие семинаристы, опасаясь за свое будущее, старались быстрее окончить ее. В декабре 1917 г. революционные власти официально объявили о закрытии семинарии и изъятии здания. При этом все учащиеся были распущены по домам, а всем преподавателям было предложено вернуться обратно в Литву. Как рассказывал о. Николай, он к этому времени уже успел закончить экстерном пять классов семинарии и поступил на медицинский факультет Белостокского университета. Однако из-за начавшегося голода был вынужден весной 1918 г. уехать к родителям в Лужки.
Когда в мае его отец получил назначение в Троицкую церковь местечка Козяны Браславского уезда Виленской губернии, Николай отправился туда вместе с ним. Он устроился в церкви псаломщиком, а с октября стал еще преподавателем в местной сельской школе, где познакомился с Лидией Леонтьевной Гридюшко и вскоре женился на ней. В марте 1920 г. он вместе с женою вернулся в Лужки - поближе к матери, где устроился учителем в Первую трудовую школу.
Отец Николай любил рассказывать, что в их семье была нянька - Анисимова Марфа Степановна, которая часто говорила: «Матушка, Ваше дело родить, а наше дело воспитывать» . Благодаря ее заботливой помощи и поддержке, в его семье 28 мая родился первый сын Леонтий, а в скором времени появились еще трое детей: Олег (родился в 1923 г.), Ростислав (родился в 1926 г.) и Владимир (родился в 1929 г.).
Когда Польша в октябре 1920 г. оккупировала весь Вильнюсский край, Николай Николаевич решил было со своей семьей переехать в Россию, но потом, уступив настойчивым просьбам матери и жены, остался. «Мать особенно меня, как своего любимца, жалела и не отпускала от себя, говоря, что в Польше будет жить лучше и что не следует бросать своей родины. Я остался», - рассказывал он.
В начале 1921 г. Николай Николаевич совершил паломничество в Успенскую Почаевскую Лавру, где после молитвы и исповеди решил принять диаконский сан. 15 июня 1921 г. он подал прошение архиепископу Ковенскому Елевферию (Богоявленскому) о своем рукоположении. Вскоре владыка, совершив диаконскую хиротонию, определил его на служение в Лужки.
Надо отметить, что если официально Польская конституция и гарантировала свободу вероисповедания русскому религиозному меньшинству в стране, то на деле все оказалось совсем не так просто. Стараясь оторвать разрозненные русские приходы от России, польское правительство поставило перед собой задачу объединить их в малочисленную и легко управляемую Польскую Православную Церковь. В связи с этим 14 октября 1922 г. архиепископ Елевферий был арестован властями и выслан за пределы Польши, поскольку он в своей церковной деятельности всегда последовательно проводил курс на объединение православных приходов вокруг Московской Патриархии.
Уже через два года польскому правительству, при поддержке Константинополя, удалось самочинно провозгласить Польскую Автокефальную Православную Церковь. Тогда же всем священникам и членам клира было официально предложено написать прошение и перейти в юрисдикцию вновь образованной Церкви либо уйти за штат. Имея на руках маленьких детей и опасаясь за их будущее, отец Николай принял решение перейти в новую юрисдикцию. С этого же времени оборвалась и его переписка с владыкой Елевферием. В 1925 г. отец Николай был переведен сначала в Никольский соборный храм г.Поставы и назначен законоучителем в школу деревни Курополье, а затем в 1930 г. его переместили в храм г. Сморгони.
С 1932 г. он уже в сане протодиакона служил в г. Молодечно.
В 1936 г. отец Николай Миронович, сдав священнический экзамен перед комиссией при Полесской духовной консистории, был рукоположен во иерея архиепископом Полесским и Пинским Александром (Иноземцевым). Его отец, узнав об этом, тогда же передал ему в благословение серебряный священнический крест, который передавался в их семье из поколения в поколение по священнической линии со времен императора Павла I. Отец Николай всегда очень дорожил этим отцовским благословением и бережно сохранял его даже в самые трудные годы своей жизни .
Священническое служение отца Николая началось в храме села Теляточи Брестского уезда (сегодня
Белоруссия), где ему в качестве псаломщика стал помогать его старший сын . К этому времени Леонтий успел закончить Виленскую духовную семинарию и школу псаломщиков при Яблочинском монастыре святого Онуфрия на Холмщине (Польша) .
1 сентября 1939 г. Германия напала на Польшу, и отец Николай был демобилизован в польскую армию. 5
сентября его с остальными новобранцами отправили поездом в Брест, но по дороге их состав попал под бомбежку немецких самолетов на станции Черемуха, и он получил сильную контузию осколком вагонной доски. Его отвезли вначале в город Белосток, где оказали первую медицинскую помощь, а затем 9 сентября перевезли в военный госпиталь города Вильно.
Пока он в течение месяца проходил в госпитале лечение, в стране произошли серьезные перемены. Прежде
всего немцы, разгромив польскую армию, заняли Польшу. Затем, на основании Договора между СССР и гитлеровской Германией от 23 августа 1939 г., советские войска 17 сентября перешли границу и заняли Западную Беларусь, Волынь и Галичину. После установления границы Советский Союз передал Литовской республике по мирному договору от 10 октября 1939 г. «польскую часть» Виленского края вместе с городом Вильно.
От родных, оставшихся на советской территории, тогда же стали поступать сообщения об арестах среди православного духовенства и о массовом закрытии храмов, которые начались сразу же с приходом Советской власти. Обсудив все это на семейном совете, отец Николай принял решение остаться в Вильно. Он поселился у своих родственников. Это решение было для него нелегким, поскольку самому младшему сыну исполнилось тогда только десять лет. «О нем отец Николай особенно жалел и очень винил себя за то, что оставил таким маленьким».
Вскоре из ссылки в город вернулся митрополит Виленский и Литовский Елевферий (Богоявленский), утвержденный главою всех православных приходов Московской Патриархии в Литве и Эстонии. Тогда же вместе с остальным духовенством отец Николай подал ему прошение о переходе в Литовскую Православную Церковь и, по указу митрополита, был определен исполняющим должность ключаря Пречистенского Древле-митрополитального собора. В ноябре владыка назначил его настоятелем Патриаршей Екатерининской церкви в г. Вильно, в которой он прослужил до августа 1942 г. Кроме богослужения в городском храме, на его пастырском попечении находились близлежащие деревни (так у автора), не имеющие храмов: Новые Свенцяны, Старые Свенцяны и Подбродье. Отец Николай вспоминал, что вскоре «все духовенство и я получили документы, что принадлежим Московскому Патриархату». Это, конечно, было радостное событие в их жизни, но, как оказалось в дальнейшем, радость духовенства была весьма недолгой. 15 июня 1940 г. советские войска вошли в Прибалтику, а с 3 августа Литва, Латвия и Эстония официально вошли в состав СССР.
«Настроение было среди духовенства тяжелое, в том числе и у меня, каждый ждал репрессий. Никто из духовенства не приветствовал приход большевиков и каждый дрожал за свою шкуру», - рассказывает отец Николай.
Митрополит Елевферий 31 декабря 1940 г. неожиданно скончался. На его погребение из Риги впервые приехал недавно назначенный полномочный представитель Московской Патриархии в Прибалтике архиепископ Дмитровский Сергий (Воскресенский). 24 февраля 1941 г. владыка Сергий был официально утвержден митрополитом Виленским и Литовским, а через месяц стал и «Экзархом Латвии и Эстонии». Он поселился в г. Риге, а в Вильно бывал только наездами.
22 июня 1941 г. Германия без объявления войны напала на Советский Союз, а уже на следующий день немецкие войска заняли Вильно. Отец Николай вспоминал, что «война советско-немецкая застала меня в г. Свенцяны-Старые. На второй день войны я решил уехать в Вильно, но уже не мог вернуться по причине немецкой бомбардировки Свенцянского вокзала, и я остался в Свенцянах, там пробыл почти месяц и дождался прихода немцев. Еще отслужил несколько служб и уехал в Вильно. Оставался служить в Вильне в Екатерининской церкви, а также выезжал в те приходы, куда выезжал и при Советской власти, но уже выступая на проповедях против Советской власти».
Нет смысла сегодня говорить о том, что «подобные проповеди» или заявления со стороны православного духовенства, оказавшегося на оккупированной немцами территории, были в те годы вынужденной мерой. Тем более что и сам Экзарх Прибалтики митрополит Сергий открыто, «с самого начала оккупации, занял антикоммунистическую позицию» . Эта верно выбранная тактика позволила ему не только быстро установить контакт с военной администрацией, но и получить официальное разрешение на посещение лагерей военнопленных и проведение для советских солдат православных богослужений. Кроме этого, в начале июля ему удалось провести переговоры с Германским командованием о направлении на оккупированные немцами российские области миссионеров из числа латвийских православных священников .
В связи с этим митрополит Сергий учредил вначале «Внутреннюю Православную Миссию в Латвии и Литве» для обслуживания «материальных и духовных нужд беженцев, раненых и военнопленных» . Ее начальником стал член Синода и руководитель миссионерского стола Латвийской Православной Церкви протоиерей Кирилл Зайц. А в середине августа, по получении всех необходимых разрешений из Рейхскомиссариатства, им была создана и Внешняя Миссия, получившая название «Православной Миссии в освобожденных областях России» . 18 августа в оккупированную немцами Псковскую область им была направлена первая группа священников-миссионеров в количестве 14 человек, которую возглавил протоиерей Николай Колиберский.
Отправляя священников, митрополит Сергий дал им четкое указание, кроме него самого, поминать на богослужениях имя митрополита Ленинградского Алексия, к епархии которого принадлежал район Пскова. В то же время «со стороны немецких властей, - как пишет один из участников группы, протоиерей Алексий Ионов, - никаких инструкций специального или специфического назначения Миссия не получала. Если бы эти инструкции были даны или навязаны, вряд ли бы наша Миссия состоялась. Я хорошо знал настроение членов Миссии. С немцами мы считались по принципу: “из двух зол выбирай меньшее”. Что немцы - зло, никто из нас не сомневался. Ни у кого из нас не было, конечно, никаких сомнений к завоевателям “жизненного пространства” нашей Родины» .
Таким образом, оказавшись на территории, где при советской власти «были закрыты последние церкви», священники приступили к своим прямым обязанностям. Они объезжали деревни и села, крестили детей и взрослых, исповедовали и причащали, отпевали умерших, одним словом - становились «первыми очевидцами и тружениками церковного возрождения».
Местные жители, изголодавшиеся по церковным таинствам и не видевшие батюшек целыми десятилетиями,
толпами стекались со всех окрестных деревень. В короткое время миссионеры смогли открыть и объединить вокруг Московской Патриархии более четырехсот приходов на Северо-Западе России. По месту своего расположения миссия получила название «Псковская Православная Миссия» .В начале 1942 г. благочинный Виленского округа протоиерей Игнатий Ярмолюк передал о. Николаю от митрополита Сергия настойчивое предложение перейти на работу в «Православную миссию в освобожденных областях России».
Когда в начале августа Экзарх приехал г. Вильно, о. Николай явился к нему на прием. Рассказывая о работе в Миссии, митрополит добавил: «Вот. уже батюшки из Латвии там работают и довольны, а из Литовской епархии никто не хочет идти в Миссию, не говоря, конечно, о стариках. Вам надо попробовать и миссионерского хлеба. Ну, вот, противиться нельзя, собирайтесь и поезжайте. Из Риги Вы получите указ о Вашем назначении, а теперь собирайте Ваши дела, сдавайте их и готовьтесь к отъезду».
8 августа по получении Указа и необходимого пропуска на проезд о. Николай выехал в г. Ригу, где остановился в монастырском общежитии и посетил митрополита. О. Николай рассказывал: «Он мне сказал отдыхать, а сам по телефону выдал распоряжение заготовить документы для меня и получить пропуск в город Остров, куда он меня решил отправить вторым священником» . На следующий день после полудня проездные документы на въезд в Ленинградскую область были готовы, и о. Николай получил их у начальника канцелярии профессора права И. Д. Гримма. Здесь же он встретился со своим благочинным Островского округа протоиереем Алексеем Ионовым. «Он приехал в Ригу по церковным делам, - рассказывал о. Николай, - и хотел было уезжать уже в Остров, но, узнав о том, что я еду в Остров, решил задержаться в Риге, а мне дал письмо к его квартирной хозяйке принять меня». 10 августа о. Николай уже выехал к своему новому месту службы.
Город Остров расположен в 55 км к югу от Пскова, на берегу реки Великая. Он получил свое название от небольшого острова, расположенного посреди реки, на котором некогда была построена величественная крепость. Этот остров был связан с городом мостом, и на нем, рядом с действующим храмом святителя Николая, в церковном доме проживал благочинный о. Алексий Ионов. В городе, благодаря заботам о. Алексия, были уже открыты Троицкий собор и храм святых Жен Мироносиц на кладбище. Но все же этих храмов было мало для шести тысяч церковно изголодавшихся людей, проживающих в городе.
13 августа отец Николай прибыл и поселился у него в доме. Надо сказать, что он прекрасно владел польским, белорусским, украинским, литовским и русским языками, поэтому его знания сразу пригодились, сначала среди разношерстного населения области, а затем и беженцев. Главным послушанием о. Николая было служение в соборе и обслуживание церквей Островского благочиннического округа. В это время ему часто приходилось посещать деревни: Елины, Дубки, Гривы, Борисо-Глебск, Пупорево, Кухна, Синское-Устье Островского района, а также Воронцово и Немоево соседнего Сашихинского района. Здесь он совершал по просьбе жителей необходимые богослужения, а также принимал участие в организации как самих церковных общин, так и проведении в них церковных советов. Кроме этого, вместе с благочинным он проводил внебогослужебные беседы по изучению основ христианской веры для взрослых, что дало возможность в короткое время подготовить необходимое число школьных педагогов и начать преподавание Закона Божия во всех школах Островского района. Но, к сожалению, это доброе дело продлилось недолго, и в скором времени немецкие власти запретили его преподавание, почти повсеместно изъяв этот предмет из обязательных школьных программ.
По воспоминаниям протоиерея Георгия Тайлова, служившего в Островском районе в Печанах, «отец Николай был энергичным священником, у него был обычай во время запричастного петь духовные стихи, которые народ исполнял во время крестных ходов. Был гостеприимен и вежлив. Внешне он выглядел благолепно, но имел “польский гонор”».
Из-за этого «гонора» митрополит Сергий как-то в конце апреля 1943 г. уже перед самой Пасхой вызвал о. Николая в Псков для разговора. Внешней причиной послужил рапорт Островского благочинного протоиерея Алексия Ионова, который обвинил о. Николая «в агитации среди прихожан об открытии еще одного в Острове прихода» и отделении от него. Речь шла о сохранившейся в городе Казанской церкви бывшего Симанского монастыря, которую о. Николай предложил открыть в городе и организовать при ней монастырскую общину. Митрополит Сергий, выслушав все «за» и «против», запретил о. Николаю «заниматься открытием нового прихода в городе Острове» и в то же время пригласил послужить вместе с ним на Пасху. Служба прошла в Псковском соборе на высоком эмоциональном подъеме. «Крестный ход шел вокруг храма при звоне чудесных колоколов, была проповедь, а после нее трапеза в Кремле, где располагалось управление Миссии» .На следующий день о. Николай вместе с протопресвитером о. Кириллом Зайцом и начальником канцелярии протоиереем Николаем Жундой посетил лагерь для военнопленных № 372, расположенный на окраине Пскова. Здесь они отслужили праздничную литургию, на которой присутствовало около 600 военнопленных Красной армии . Что значило это богослужение для находящихся в плену измученных людей, думается, излишне и говорить. Многие из пленных исповедовались и причащались. По окончании службы о. Николай вернулся в г. Остров.
Здесь его ожидала приятная неожиданность. Дело в том, что митрополит все же дал указание благочинному о. Алексию Ионову совершить освящение восстанавливаемого о. Николаем храма. Поэтому в самом скором времени церковь в честь Казанской иконы Божией Матери была торжественно освящена тремя священниками: о. Алексием, о. Николаем и о. Георгием Тайловым при большом скоплении народа .
28 апреля последовал указ митрополита о переводе протоиерея Алексия Ионова благочинным Гдовского округа, а вместо него Острожским благочинным был назначен протоиерей Николай Жунда . До приезда нового
благочинного его обязанности были возложены на о. Николая.
В июне 1943 г. в Миссии произошла переорганизация, и из Дновского благочиннического округа был выделен Порховский округ, который должен был обслуживать население трех районов: Порховского, Пожеревицкого и Славковического. Благочинным нового округа был назначен протоиерей Николай Миронович. Однако он не мог сразу выехать к месту своего назначения. В связи с этим о. Николай был вынужден временно исполнять обязанности Острожского благочинного. Он должен был подготовить дела приходов к передаче. Учитывая военное время и ограниченность передвижения, ему только к началу июля удалось справиться с этой задачей и выехать к новому месту назначения. По дороге он посетил г. Псков и Миссию, где от секретаря А. Я. Перминова получил необходимые указания относительно организации нового благочиния, а также чистые бланки послужных списков, которые было необходимо раздать для заполнения духовенству.
По прибытии в г. Порхов о. Николай навестил священника местной Никольской церкви о. Павла Студентова, с которым обсудил вопросы по своей новой службе. На следующий день они вместе посетили городского главу А. И. Уварова и просили его помочь с квартирой для приехавшего благочинного. По его ходатайству немецкое командование выделило в городе бывший церковный дом, в котором протоиерей Николай и поселился.
Его благочинничество было здесь весьма непродолжительным, менее двух месяцев - с июля по август 1943 г., но и за это непродолжительное время он многое успел сделать. Он, прежде всего, провел в городе организационное собрание духовенства, а также посетил три прихода в Порховском районе, расположенные в селах: Подоклинье, Бельское Устье и Дубровно. 6-7 августа состоялась его последняя поездка по благочинию в весьма отдаленное село Славковичи (Славковичский район), где он встретился со священником Николаем Успенским и посетил восстанавливаемый им храм .
В августе протоиерей Николай получил официальное приглашение принять участие в торжествах, посвященных второй годовщине существования Миссии, и 15 августа выехал в Псков для участия в них. 17 августа в город приехал митрополит Сергий. Отец Николай за большую миссионерскую работу был награжден серебряным орденом Миссии. А поскольку о. Николай просил у митрополита Сергия отпуск перед переводом в Порхов, то митрополит благословил его ехать в Вильно до 21 сентября. В тот же день о. Николай, сдав все дела по благочинию священнику Иакову Начису, выехал в отпуск.
18-19 сентября митрополит Сергий посетил г. Вильно и имел разговор с о. Николаем. Отец Николай попросился вернуться священником в Остров, поскольку после его перевода в городе до сих пор нет ни одного постоянного священника, а только время от времени приезжают из Пскова Островский благочинный протоиерей Николай Жунда и священник Николай Шенрок. Протоиерей Николай вспоминал: «Митрополит Сергий согласился и назначил меня в Остров исполнять священнические обязанности в Островском соборе».
22 сентября о. Николай получил от митрополита указ о назначении его настоятелем собора и выехал в г. Остров. В этот раз, рассказывал он, «я обслуживал только городской приход и в провинцию не ездил». Он поселился в своей квартире на ул. Дженера, дом 4 и сразу же приступил к своим священническим обязанностям в Троицком соборе. Почти каждый день он шел в собор и совершал службу вместе с диаконом Николаем Харламовым, с семьей которого он подружился. По дому ему помогала престарелая Марфа Степановна Анисимова, о которой он заботился до самой ее кончины.
Однажды к нему пришел начальник района Аксенов, который, напомнив о дореволюционной традиции проведения в октябре по городу крестного хода, сказал: «Большевики не позволяли устраивать крестный ход, а немцы разрешают. Вот вы и сорганизуйте крестный ход, предварительно объявив об этом народу» . Увидев в этом пользу для Православной Церкви, отец Николай дал свое согласие и провел городской крестный ход на радость его жителям.
Тогда же о. Николай получил разрешение от властей на ремонт Казанской церкви бывшего Симанского монастыря, некогда основанного дядей Патриарха Алексия (Симанского), и сумел осуществить свое старое желание. Он организовал строительный комитет и стал собирать необходимые средства и материалы. Уже 4 ноября 1943г. при большом скоплении народа состоялось торжественное освящение нового храма. При этой церкви в городе существовала небольшая женская община во главе с монахиней Пелагеей (Яковлевой) и совершались регулярные богослужения о. Иоанном Гавриловым.
Вскоре к нему обратились жители г. Порхова и попросили помочь им достроить Никандровскую часовню на кладбище. Отец Николай, как бывший благочинный, вошел в их положение и решился выделить из церковных сумм необходимые им деньги. В связи с этим в ноябре на него была подана жалоба в Миссию о недостойном поведении и о «растрате денег по постройке Никандровской часовни в г. Порхове».
В связи с этим в г. Остров прибыла церковная комиссия во главе с Островским благочинным протоиереем Николаем Жундой и старшим ревизором Управления Миссии протоиереем Феодором Михайловым. Далее о. Николай рассказывал: «...[они] наводили справки о моем поведении и проч. После их следствия и доклада митрополиту митрополит меня вызвал в Ригу на объяснение, но в ноябре месяце явиться к митрополиту я не мог, болел воспалением левого уха, а явился только в декабре. Митрополит мне опять начал отчитывать нравоучения, что он хотел меня сделать большим человеком, а я не оправдываю его доверия. Я объяснил митрополиту, что все это кляузы, не заслуживающие внимания, что я исполняю свои обязанности хорошо. Он говорит: “А власти?” “И пред властями я в порядке, что велят, все делаю”. - “Из Острова не поступает никаких сведений, ни рапортов”. Я сказал, что есть Островский благочинный в Пскове, что это его обязанность. Тогда митрополит говорит: “.не со Пскова об Острове я должен получать сведения, а из Острова”. Поручил мне исполнять обязанности Островского благочинного, причем сказал, что в случае эвакуации Острова все церковное имущество отослать в Миссию, а если нельзя будет в Псков, то в Ригу, и отпустил».
Так в результате жалобы недоброжелателей о. Николай с 1 января 1944 г. был назначен окружным благочинным Островского района. Однако уже 14 января советские войска Ленинградского фронта перешли в наступление, и линия фронта стала постепенно все ближе подкатываться к городу, в котором появилась и стала нарастать напряженность. В феврале в Острове появились первые машины с эвакуированными из Пскова людьми и имуществом, а затем и сам город стал быстро пустеть. «В конце февраля 1944 г. мне в комендатуре было объявлено офицером-заведующим эвакуацией, чтобы я приготовил церковное имущество к эвакуации так, что если будет сказано погружаться, то чтобы и часа не было задержки», - рассказывал о. Николай. 5 марта 1944 г. он вместе с иереем Иваном Гавриловым, с отцом диаконом Николаем Харламовым и его семьей, монахиней Пелагеей и всем своим церковным клиром сели в вагон, погрузив предварительно все церковное имущество, и эвакуировались поездом в Литву. Ночью 9 марта они прибыли в город Шавли (Шауляй) и обратились за помощью к местному священнику Николаю Савицкому, но тот отказал «за неимением свободного помещения». Вскоре стали подъезжать и другие священники, эвакуированные с разных мест. Видя безвыходность положения, о. Николай решил связаться по телефону с митрополитом Сергием и попросить у него помощи. «Митрополит распорядился церковные вещи поставить в церковь местную, а самим устроиться, кто как может, ибо он помочь в этом не может». Вскоре в местной комендатуре удалось получить для всех прибывших две комнаты в солдатских казармах, расположенных в бывшей школе. А 11 марта к ним на машине приехал сам митрополит Сергий. Он «расспросил, сколько нас уже собралось, и тут же стал рассылать, куда кто просился. Я сказал, что я прибыл со всем штатом и что мне уезжать очень трудно и просил временно оставить в Шавлях». Митрополит согласился и приписал его к местной церкви. Затем митрополит Сергий объявил собравшемуся духовенству, что по его благословению была утверждена «Внутренняя Православная Миссия в Литве» и что «центром Миссии будет город Шавли, как самый удобный пункт». Перед духовенством он поставил одну главную задачу - «окормление только русских беженцев и насильственно эвакуированных» немцами людей. Пробыв с ними около двух часов, митрополит уехал в Ковно, а 15 марта в город прибыл новый благочинный Шауляйского округа и настоятель городской Петропавловской церкви, протопресвитер Кирилл Зайц, который и возглавил Внутреннюю миссию. По Указу митрополита от 14 марта, его помощником был назначен протоиерей Дмитрий Флоринский, а начальником канцелярии протоиерей Николай Миронович. Кроме них в Управлении миссии трудились: делопроизводитель А. Я. Перминов и заведующий хозяйственной частью В. Ю. Радвил. Отправляя о. Кирилла в Литву, митрополит Сергий сказал ему, «что беженцев нельзя оставлять без поддержки в чужом крае, среди чужого народа». Этот наказ миссионеры старались исполнить до конца.
(Продолжение на стр.2)
|
Якутский протоиерей Николай Миронович
Епископ Якутский и Ленский Засима (Давыдов)
Епископ Якутский и Ленский Засима (Давыдов)
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви.
2010. Вып. II:2 (35). С. 32-51
II: История. История Русской Православной Церкви.
2010. Вып. II:2 (35). С. 32-51